Тень воина - Страница 47

Река неожиданно потекла плавнее, раздалась в стороны, описала широкую дугу, подмыв высокий обрывистый берег. Тропинка, петляя по самому краю, стала забираться наверх.

«А омут-то тут несколько метров будет…» — отметил Середин, быстро глянув вниз. Тропинка подалась вправо, огибая куст можжевельника, потом вильнула влево, в самому краю, обходя черную древнюю ель. Левая нога, правая, левая-правая… Обе вдруг! Резко составив ноги, ведун скакнул влево и увидел пред собой, как задние ноги скакуна с полной синхронностью повторили его маневр.

— Полетели!

Конь елецкого ратника, правда, передними копытами остался на берегу, скребя задними, как кошка, по откосу — но тут набравший скорость Середин резко рванул за веревку, и лошадка сразу кувыркнулась через спину. Олег увидел бородатое лицо воина, раскрытую то ли от неожиданности, то ли от ужаса пасть, промелькнули черные дырки ласточкиных гнезд — и по телу с размаха ударила усеянная гвоздями доска…

Хотя нет — это была всего лишь вода, холодная, как сама смерть. Ведун извернулся, рванул веревку, подтягиваясь к барахтающемуся у самой поверхности ратнику. Кольчуга тянула того вниз — но войлочная одежда, толстые ватные штаны, поддоспешник отдавали воздух медленно и пока еще удерживали бедолагу на плаву. Олег уткнулся дружиннику головой в живот, руками нащупал на поясе нож, дернул из ножен. Воин тем временем изо всех сил пытался вскарабкаться ему на спину, хватая ртом воздух — Олег тоже глотнул воздуха и нырнул вниз, в холодную глубину, утягивая своего врага следом. Бородач тут же его отпустил, а ведун, перехватив веревку ртом, натянул ее, резанул ножом. Пенька поддалась с первой попытки. Теперь осталось вынырнуть, набрать воздуха, крепко взять нож в зубы и перепилить им путы.

Лошадь, стуча копытами, пыталась выбраться на крутой откос. Течение между тем медленно сносило ее вдоль обрыва, а там берег становился достаточно пологим. Ратник, отчаянно взмешивая воду руками и ногами, так же медленно погружался в глубину — вокруг него уже закружились тени, привлеченные неожиданным шумом. Вот когда Олег испытал к своим мучителям благодарность за то, что остался без обуви и верхней одежды. Стальной доспех защитит далеко не от всех напастей, что встречаются в этом мире.

Одна из теней отделилась от остальных, направилась к нему. Ведун начертал знак воды, предупреждая длинноволосую незнакомку. Та зло оскалилась, поплыла кругом, замерла перед ним, заставив вздрогнуть от обтянутого тонкой кожей скуластого лица и узких, как нитка, черных пронзительных глаз.

— Тебе чего? Свой я, свой. Свояк водяному.

Нежить медленно кивнула, потом тихо попросила:

— Дай… Дай немножко… Плохо нам, нет тут смертных совсем… Дай тепла… Холодно…

Олег еще ничего не успел ответить, как она уже впилась в его губы своими — режущая боль тут же заполнила рот, голову, легкие, и он начал медленно погружаться в пучину вместе с нежитью, как и она, пропитываясь ледяным мраком. Нежить чуть отступила — теперь она стала пухлогуба и розовощека, и походила уже не на древнюю старуху при последнем издыхании, а на бодрую бабенку-ягодку лет сорока пяти. Середин понял, что все еще жив — хотя легкие и толкают туда-сюда не воздух, а тягучую тяжелую воду. Его соблазнительница оглянулась на товарок, что терзали ратника, уже никак не способного защищаться, схватила Олега за руку, потянула, потянула, потянула, пока они не оказались на отмели примерно в полукилометре от обрыва — было видно, как там ошалело бегают дружинники, перетаптывается на месте лошадка, с которой текут струи воды.

— Какой ты горячий, свояк… — На мягком песочке, выстилающем отмель на глубине чуть менее человеческого роста, нежить опрокинула его на спину, навалилась всем телом. Олег заметил, что она больше не кажется холодной. И вода тоже холодной не кажется. И что вместе с ощущением холода из тела ушла вся боль и усталость. Может, он принял температуру окружающей среды, и рецепторы его тела притупились до полного отключения. — Согрей меня тоже. Согрей меня, смертный, согрей…

Рука обитательницы омута начала распутывать шнурок на штанах, а подлый мельник никак не желал делиться своими знаниями, из памяти не выплескивалось ровным счетом ничего. Он может послать нежить куда подальше или должен согласиться? Свояк водяного волен выбирать, чего он хочет, — или обязан развлекать обитательниц вод в обмен на их благосклонность? За какую плату человек получает право на знак воды? Каковы законы этого своячества?

Впрочем, пока Олег терзался сомнениями, свершилось неминуемое, и ведуну пришлось ответить на ласки — если, конечно, он не собирался удирать из реки нагишом.

Игры на омываемом течением песке продолжались весь день и изрядную часть ночи. Нежить была ненасытной и многообразной, молодея час за часом — зрелая женщина на глазах превращалась в молодую, молодая — в юную, юная в мягких сумерках обернулась совсем уж девчонкой, но тут Середин начал решительно отпихиваться: влечением к малолеткам он как-то не страдал.

— Жадный, совсем жадный… — засмеялась пухлощекая девочка, разжимая цепкие объятия.

Течение тут же подхватило ее, унесло с отмели, но уже через мгновение русалка подплыла с другой стороны:

— А ты горячий, свояк. Нравишься, свояк. Еще приходи, свояк. Я запомню тебя, запомню. Хочешь, сама тебя найду?

— И я тебя запомню, малышка. — Олег чисто по человеческой привычке попытался сесть и тут же оказался опрокинут течением набок. Попытался выправиться — течение чуть приподняло его, не дав схватиться за дно, и кинуло в заросли водорослей.