Тень воина - Страница 68

— Три… — прикинул на глазок Олег.

— Что три? — не понял едущий рядом Захар.

— Три дня нам таким ходом до Волчьего бора тащиться, — покачал головой Середин. — Ты даже не представляешь, старшой, какой сюрприз нас будет там ждать к этому времени.

— Какой? — не уразумел намека мужик.

— Ох, лихой, Захар. С длинными копьями, с крепкими мечами.

— Так, может, бросить овец да быстрым шагом пойти?

— Нет, ни к чему, — не согласился Середин. — Засада от этого меньше не станет, а добыча убавится. Люди должны знать, за что дерутся. Так и щиты легче покажутся, и сеча веселее будет. Пусть бредут. Только прикажи всю живность капустой да морковью кормить, чтобы в снегу не ковырялись и с голоду не попадали. Нам дома и без половецкого запаса сытно, а вот скотине подкормиться надо. Пусть жрет, а то и не доведем.

Позади снег медленно заметал пологую низину, щедро напоенную кровью, опустошенную чуть не до последнего зернышка. В середине ее, в древнем колодце плавали гниющие мертвецы, превращая драгоценную воду в яд. Ведун прекрасно понимал, что его воинство захватило не всех обитателей кочевья. Что точно так же, как в деревнях бабы с детьми отсиживались в схронах, так и среди степняков наверняка были те, кто отыскал место, чтобы затаиться, кто улизнул в степь и зарылся в неведомые ямы, отошел с торных троп. Но когда эти несчастные вернутся-таки к Кривому колодцу — они не найдут ни крошки еды, ни щепки дров, ни глотка воды. Ничего, что сможет продлить их жизнь хотя бы на десяток дней. А потому в степи скоро станет больше еще на несколько десятков мерзлых трупов.

Однако Середина не мучила совесть ни в единый миг. Потому что, оставь он жизнь кому-то из обитателей половецкого кочевья — те вырастут, наберут силу и придут в русские пределы с ненавистью и местью. Ведун уже достаточно пожил в этом мире, чтобы знать: народы, племена, селения, что убивают русских людей, что превращают их в рабов — не имеют права на существование. Никто, от взрослых мужей и до малого семени. Только так можно достичь мира и покоя на земле русской. Выбор прост: или люди, или убийцы и грабители. Третьего варианта не дано — а потому Середин сделал выбор в пользу своих.

Белый змей

Отары недовольно блеяли, но, подкармливаемые каждый вечер сытными «корешками», шли и не редели. Люди, правда, иногда начинали возмущаться, что воевода держит их в черном теле, что три дня подряд ни единого костра запалить не удалось, отогреться и горячего сварить — однако многочисленные добытые стада и длинный обоз со всяким добром не давали ропоту перерасти в бунт. Старшие по-прежнему признавали за Серединым право отдавать приказы, а ратники — право посылать их в дозоры и держать на холодном сале, кобыльем молоке и вяленом мясе.

Сюда они шли десять дней. Назад, перегруженные, как обожравшийся хомяк, раньше чем за месяц дойти охотники не смогут. Но когда доберутся до дому — каждый станет богаче в несколько раз. Вечером четвертого дня Середин созвал старших:

— Слушайте сюда, — кивнул он и нарисовал ножнами сабли на снегу длинный овал. — Давайте считать, что это Волчий бор. Любой путник, коли желает ночевать не под свист вьюги, а возле горячего костра, его не минует.

— Это даже глупая утка поймет, — сплюнул Княжич. — Почто собрал, кузнец? Эту глупость нам рассказать?

— Когда мы шли к кочевью, тут нас пастухи и заметили, — не обратив внимание на подколку, продолжил Олег. — После этого хан Биняк стал собирать своих людей и послал вестников к соседям. Его людишек мы уже перебили, но за то время, пока мы у кочевья торчали, соседи половецкие наверняка дорогу нам перекрыли и здесь, у леса, стоят.

— Ну, так вдарим по ним, чтобы век помнили и детям заказали! — сжал кулак Буривой.

— Это дело хорошее, — спокойно кивнул Середин, — да только скопилось их наверняка раз в десять более, нежели нас. Как бы они, кровью умывшись, нас всё-таки не побили всех до последнего. Опять же, раненые у нас в обозе, полон освобожденный. Что, их на милость половецкую отдавать?

— Как же иначе спор бранный решить? — не понял Захар.

— Я ни с кем спорить не собираюсь, — невозмутимо ответил Олег, — я человек мирный. Вот если бы половцы у костров сидели, а кони боевые в стороне паслись, то коней бы я увел — и делу конец.

— Да, кузнец! — первым сообразил Княжич. — Да, да! Я с тобой! Кто же в лагере коней держит? Они завсегда в стороне!

— Ты про что, боярин? — повернулся к нему Кожемяка.

— А про то, что кузнец нынешнюю ночь предлагает не спать, а с кострами еще пару дней повременить, — довольно расхохотался ватажник. — Надобно ночью на половцев налететь, напугать, разогнать, смутить изрядно, а коней увести тем временем прочь, да подалее. И нам лишняя добыча, и половцам пешими жить. Не угнаться им за нами без лошадей, пока кто коней свежих не приведет! Я верю тебе, кузнец, убей меня кошка задом! Я с тобой!

— Коли так, — сразу предложил Олег, — может, тогда ты и коней на себя возьмешь?

— Уведу, — весело пообещал Княжич, — как есть, уведу!

— Тогда вам, — ведун растопырил три пальца в сторону Захара, Буривоя и Кожемяки, — вам людей приготовить для наскока на лагерь половецкий, да еще воинов выделить, чтобы обоз охранять и от дозоров обороняться. Степняки ведь не дураки, наверняка дозоры выставили, дабы мы мимо не проскочили. Пусть идут наискось… — Олег прочертил ножнами путь мимо бора. — Мы потом нагоним.

— Не увидим же мы ничего впотьмах… — засомневался Захар. — Кого рубить, куда скакать?